Кому из тех, кто по-настоящему любит театр, не хотелось бы стать актером, выступать на сцене, быть принятым в труппу МХАТа или Большого театра? Наверное, именно по причине сильного желания молодые люди и поступают в академии культуры.

Самым трудолюбивым, упорным и талантливым улыбается удача. Елена Ербакова из таких. Уже на втором курсе девушку заметили «бестужевцы», она сыграла несколько ролей, зарекомендовала себя как актриса. В 21 год быть официально принятой в актерскую труппу — это сказка. О том, как сказка превратилась в реальность, мы поговорили с самой молодой актрисой Русского драмтеатра Еленой Ербаковой.

– Елена, когда стала интересоваться театром?

– С детства. Когда я подросла и стала понимать, что такое театр, мне приснился сон, в котором я играла Джульетту. Если не совру, то в классе 9-м я заявила родителям, что после окончания школы буду поступать во ВСГИК, для них это было шоком и единственное, что они мне сказали, так это: «Поступишь только через наш труп».

– Видимо, не помогло. Как убедила в своем решении?

– Поступила на бюджет. Мама не могла долго со мной бороться и просто поставила условие: «Или бюджет, или идешь на другую специальность». Помню, что готовилась к экзамену, как сумасшедшая. Было очень страшно провалиться.

– Что необходимо было показать на вступительных испытаниях?

– Нужно было прочитать басню, стихотворение, прозу, спеть песню, станцевать. Еще должно было быть дефиле в купальниках, но его отменили.

– При поступлении даже это учитывается?

– Это необходимо, чтобы посмотреть на тело актера, оценить изъяны, увидеть, например, татуировки. Вообще у нашего курса все прошло спокойно, даже не нагружали вопросами: кто такой Станиславский и что мы знаем о МХАТе.

– Как получила свою первую роль?

– Это было на втором курсе. Наш преподаватель по пластике Евгения Герасимова ставила пластическую сказку в ГРДТ «Когда заглянет зима», она-то и позвала меня к себе. У меня не было слов. Все, что нужно было делать на сцене, это выполнять заученные движения. Но знаете, даже это было для меня большим опытом. Так что именно эту роль я назову своей первой, а «Макаки» и «Вдох-выдох» были уже потом.

– Думала ли ты о том, что когда-то будешь работать в Русском драмтеатре?

– Нет. Мне почему-то казалось, что сюда не берут таких, как я, других национальностей. Все-таки это русский театр, а у меня много кровей намешано. А вот задуматься над тем, что я хочу именно сюда, мне пришлось после того, как Сергей Александрович (художественный руководитель театра Сергей Левицкий. — Прим. ред.) во время первой театральной лаборатории «Территория РОСТа» позвал меня в спектакль «Макаки, пицца и деструкция», который идет на Малой сцене.

– Что в «Макаках», что во «Вдохе-выдохе» ты играешь школьниц. Легко ли тебе дались эти роли?

– Хмм... Не знаю, как ответить. Вот Юля из «Макак», она такая белая ворона, с которой мало кто разговаривает, практически никто не понимает. По сюжету дети вместе со своим руководителем ставят спектакль о жизни колонии макак, чтобы поехать в Москву. И Юле достается главная роль. Ее сразу невзлюбили в классе, начались ссоры, другие девочки ее подставляют, обзывают. Дома у нее тоже неприятности. Мама разведена, отец живет с другой женщиной, дочь которой ходит в этот же театральный кружок, в общем, запутанная ситуация. Так вот, мне очень больно за свою героиню. А Маша из спектакля «Вдох-выдох» по пьесе Юлии Тупикиной девочка-пацанка, со своими заморочками. В школе ее дразнят, дерутся с ней, ее мама не может заплатить за квартиру и вдобавок Маша влюбляется в учителя английского, который, конечно, не разделяет ее чувств. Может быть, из-за того, что мне всего 21 год, я и играю эти роли. Не сказать, что они мне легко даются, но я стараюсь.

– Эти девочки как-то связаны с твоей реальной жизнью и что для тебя значат эти спектакли?

– Я боюсь отвечать на такие вопросы. Ведь наверное каждый, читая книгу, смотря фильм или спектакль, может найти схожесть с судьбой того или иного персонажа. Просто есть что-то внутри, то, что невозможно объяснить, пока не выйдешь на сцену. Те же самые «Макаки, пицца и деструкция», на мой взгляд, это спектакль для взрослых. Когда мама его посмотрела, первое, что я от нее услышала: «Я больше не буду так с тобой разговаривать», она плакала.

– Знаю, что ты уже взрослая и живешь одна. Какие отношения с родителями?

– Мама у меня очень добрая, это мой друг. Чем старше становишься, тем больше начинаешь понимать родителей. Когда я приезжаю к ним домой, мама плачет, уезжаю, тоже плачет. Но я говорю, что ничего страшного, живем мы в одном городе. Папа… Папа не проявляет так откровенно своих чувств, мужчина, но я знаю, что он тоже переживает. Наш самый с ним короткий разговор выглядит примерно так: «Как у тебя дела? У меня хорошо». — «И у меня тоже». Папа ходил только на один мой спектакль, это был «Чаплин+черно-белое признание», и он меня там не узнал. Но когда я рассказала, в каких моментах появлялась, сказал: «А, это ты была!». Потом добавил, что мы все молодцы, и признал, что театр — это действительно мое. Но он не перестает мне напоминать, что отдыхать тоже нужно. Его любимая фраза: «Доча! Не надо углубляться, у тебя один театр в голове».

– Ты уже задействована в таких спектаклях Сергея Левицкого, как «Фронтовичка» и «Анатэма. Посвящение кино». Участвовала в гастролях театра в Калининграде. Какие впечатления?

– Это было грандиозное событие. Первые гастроли, первый полет на самолете, две сложнейшие постановки — и все это со мной. Я, честно, до последнего думала, что это сон и считала дни. Когда мы подлетали к Калининграду, а это все-таки уже Европа, я увидела прекрасные поля, разноцветные, ровные. Конечно, у нас тоже красиво, но у нас все так… по-сибирски. Театр там хороший, приняли нас тепло.

– А кого играешь в спектакле «Фронтовичка»?

– Роли Зои, буфетчицы, и Александры Панариной, любовницы Матвея. Роли сложные, но я себе сказала — приехала работать… работай!

– Что ты говоришь себе?

– Много чего. Что я себе не говорю, так это похудеть. А вообще все мои внутренние диалоги сводятся к одному: давай занимайся собой, развивайся, нужно больше чтения, просмотра спектаклей, всевозможных передач, новостей, лекций. Я чувствую некую нехватку в этом.

– У тебя есть хобби?

– Плету «ловца снов». Правда, не так часто, времени не хватает. А так да, это дело я люблю, почти всем уже подарила, только вот для мамы еще не сделала, она даже в шутку обиделась на меня.

– Чего боишься больше всего?

– Я боюсь умереть. С каких-то пор я даже начала думать, а что будет, когда меня не станет, а куда я попаду, неужели не смогу дольше прожить эту жизнь, дольше быть с этими людьми, которых я знаю, которых люблю, не смогу заниматься своим любимым делом. Еще я боюсь темноты.

– И как борешься со страхом темноты перед выходом на сцену? Там ведь тоже бывает достаточно темно.

– На спектакле я не одна, у меня есть коллеги-друзья и целый зал зрителей. Вот когда ты по театру ходишь вечером, а там никого нет, то просто ускоряю шаг. Пустой зал, тишина, мне лично в такие моменты кажется, что на меня кто-то смотрит.

– Что ты любишь?

– Люблю есть. Сама про себя могу сказать, что я обжора. А еще люблю писать стихи.

– Когда начала писать?

– Это было в начальной школе. Написала одно и забросила до 10 класса. Вначале, как и у всех, это был подростковый бред. Ну, вот сироп-сироп, все такое сладкое. Сейчас пишу о любви, настоящей, и о природе. Никогда не пишу просто так, а только в те моменты, когда у меня что-нибудь происходит.

– Если бы сейчас предложили работу в Москве или Питере, согласилась бы?

– Однозначно нет, я уже здесь. Иначе это было бы некрасиво, ведь меня уже приняли в труппу. Люблю со всеми обниматься и считаю, что нужно всем дарить свою любовь.

– Какие твои жизненные ценности?

– Я всегда за семью и никогда не брошу своих родных. Нельзя делать плохо любимому человеку, для меня это что-то святое. Я всегда стараюсь людям делать добро. А что я ценю? Правду, доброту, любовь, уважение. Для меня очень важно уважение. Уважение в семье, на работе, в учебе. Чтобы тебя уважали, ты сам должен уважать людей.

Александр Курбаткин, «Московский Комсомолец в Бурятии», 11.10.2017