О приезде на берега Невы драмтеатра из Улан-Удэ — первом (!) за неполные 90 лет его истории — СМИ рассказали заранее. В разных публикациях, вплоть до дня единственного в рамках Дней культуры Улан-Удэ в Москве и Санкт-Петербурге представления, добросовестно повторялся анонс нашумевшей постановки «Фронтовичка».

Вряд ли это хорошо — что театр появился в Петербурге всего на один день. Более продолжительные гастроли позволили бы оценить и подход руководства к формированию репертуара, и способы подачи, скажем так, проверенной классики. Тем более что в ноябрьской афише театра значились «На дне» и «Преступление и наказание», «Сновидения Бальзаминова» и «Горе от ума». Не оптимальным представляется мне и показ петербургской публике важнейшего для театра из Улан-Удэ спектакля «внезапным вторжением». Наверное, лучше было бы нам познакомиться с ним в череде событий одного из фестивалей, на которые так щедр «Балтийский дом».

Зато большой зал театра был заполнен почти под завязку, и народ не рассасывался после антракта, а когда второе действие закончилось, взорвался дружными аплодисментами. Все это — несомненное благо. И для коллектива из Улан-Удэ, которому, конечно, важен теплый прием «столичной» публики. И для самой этой публики, которой показали действо настолько же психологически некомфортное, насколько и убедительное.

Впрочем, какие нынче разговоры про «столицу» и «провинцию»? Благодаря техническому прогрессу и «глобальной информационной пронизанности» театральная молодежь не чувствует изоляции даже в самой отдаленной глухомани. Режиссеры в курсе всех премьер своих маститых наставников, осведомлены о достижениях разлетевшихся по стране и за ее пределы однокашников. Мастера технического обеспечения моментально узнают об оригинальном применении и обычной механики, и продвинутых мультимедиа. Художники заочно соревнуются в компьютерном дизайне (кстати, программка «Фронтовички» представляла собой плотный буклет, с фотовкладышем-распашонкой и подробным, как в титрах сериала, списком персонала театра). Литераторы без труда вступают в контакт с московскими и питерскими издательствами…

От Театра имени Н. Бестужева мы ждали не уютной провинциальной замшелости и не убогого традиционализма. Предчувствовалось что-то вроде откровения или даже прорыва. Во всяком случае, то, что не зазорно потом воспроизвести и здешними силами, — не ради копирования, а для поддержки благой идеи.

И — состоялось!

Автору пьесы — 24 года от роду. Ей захотелось понять, как жилось ее ровеснице из далекого прошлого — той, у которой уже ничего не спросить, при всем желании. И еще ей захотелось донести свой взгляд, свое понимание до современных молодых людей. До них — в первую очередь. Им ведь тоже не у кого спрашивать.

…Когда они родились, казалось, что праздник Победы вот-вот перестанут отмечать вообще. За разоблачениями темных сторон жизни в СССР последовало перекраивание карты самого необычного на Земле государства. А его бывших граждан охватили усталость и апатия.

Сегодня, когда первое постсоветское поколение выросло и полноправно — социально и профессионально — участвует в сотворении действительности, тоже не все ладно. С одной стороны, неумеренная, буквально ура-патриотическая пропаганда «дедовских побед». С другой — отрицается ценность героизма и утверждается, что потери были неоправданными.

И мы почти не видим жалости. Сострадания к человеку, которому выпала нечеловеческая мера ответственности. Хотя этот человек вправе был, как платоновский герой, заявить: «Без меня народ неполный». И часто погибал он здесь и сейчас, потому что могучего миллиона собратьев рядом не оказывалось (и бог весть, живы ли они еще были?), а враг — вот он.

Спектакль начинается стандартной заставкой — торжественная сводка Совинформбюро, салют. А заканчивается все реже звучащей в эфире — и тем более с эстрады — песней на хрестоматийный, между прочим, текст — «Жди меня, и я вернусь». И это все, что условно объединяет историю страны и судьбу ее жителей. Остальное — предельно конкретная линия жизни одной женщины.

Сержант Мария Петровна Небылица — довоенная первокурсница хореографического училища, которую фронт превратил в профессионального солдата. Она первой в полку демобилизована и держит путь на родину жениха — еще не уволенного в запас сослуживца. Там, в глубоком тылу, она будет ждать любимого и любящего человека — и потом столкнется с его предательством. Там она попытается найти себе место в мирной жизни, а встретит непонимание и враждебность. Но никакие препятствия не заставят ее отступить, задать себе планку ниже, чем велит ее мечта.

Насколько правдоподобно это показано? Скажем так: оригинальную вещь про «то время» сочинить все труднее. А хорошую — проникнутую его духом, с узнаваемыми, как пароль, приметами, — можно. Только для этого надо много знать про «тогда». И обязательно читать что-нибудь написанное именно «тогда».

Кто-то в зрительном зале наверняка вспомнит недавно читанные в Интернете воспоминания свидетелей военных лет и не удивится, что дружинники называются забытым словом «бригадмилы». И просто на подсознательном уровне узнаются в спектакле типажи нарочито аристократичного и наигранно советского директора дома культуры, его стервозной любовницы, а также соседа главной героини по общаге.

Но, может, это просто грамотно выстроенная «бытовуха», разве что не из наших дней?

Так оно и было бы, наверное, однако роли выписаны четко, реплики выразительны, и артисты играют с отдачей. Значит: драма характеров? Кто кого одолеет в предлагаемых обстоятельствах?

Пойдет ли на попятную директор под напором устраивающей личную жизнь бой-бабы?

Уступит ли Мария Петровна, которую приняли в ДК вести балетный класс, хоть одному режимному требованию директора?

И в кого вообще превратятся робкие и невеселые послевоенные девочки, которых она строжит, кажется, в манере лагерной надзирательницы? Ведь не от очерствелости это и не от тяжелого характера? Ей просто хочется показать: а) балет — это прежде всего внутренняя дисциплина и собранность; б) авторитет наставницы непререкаем, поскольку она отвечает и за себя, и за своих учениц; в) сцена — дело жестокое и не терпит отстающих.

… Стать знаменитым хореографом Марии Небылице не суждено, в пьесе ей уготована другая судьба. Сначала ножевое ранение от бывшего возлюбленного после их близости и неуместной шутки с ее стороны (пожалуй, слабоватый, слегка натянутый сюжетный поворот). А потом она махнула на Дальний Восток. Но ее запомнят те, в чьей жизни она промелькнула так быстро и кто увидел ее столь беззащитной. В нее влюбился аккомпаниатор-баянист, которого только и мог предложить директор новому педагогу за неимением вожделенного рояля (проходящего через весь спектакль и запросто оборачивающегося, по надобности, разными предметами). Однако, вернувшись с армейской службы, этот парень не застанет уже Марию в поселке — и решится искать ее по всей стране.

Все происходит в антураже более чем скромном — «необходимом и достаточном». Стена с окнами в два этажа на заднем плане — одна и та же для военного госпиталя и дома, куда прибыла после демобилизации сержант Небылица знакомиться со свекровью. Та же стена у Дома культуры и общежитского барака. Помимо рояля творчески переосмысливаются… велосипеды: вот они — собственно транспортные средства; а вот, с утрированными песьими головами, изображают разыскных собак.

А ведь есть еще и музыка — два гитариста с ударником (не просто так, а дружественный коллектив — MusicBand «Краbы»), скрипка и синтезатор. И они, наверное, лучше всего олицетворяют «новый театральный язык», о котором режиссер спектакля не раз упоминал в интервью. Они не играют попурри на темы песен военных лет, не воспроизводят ностальгические шлягеры довоенной эпохи. Хотя психологическим лейтмотивом действа и выступает французская «Песня прощания», как задумал драматург, но это фонограмма, из того же музейного ряда, что и салют Победы, и «Жди меня». Маленький оркестр экспрессивно вторгается в действие отнюдь не благозвучными пассажами, которые воплощают то и дело возникающее на сцене нервное напряжение.

И именно о музыке — той, которую слушают с замиранием сердца, которая будет звучать, как бы тяжко ни было людям, — говорит и главная героиня. Она объясняет ученицам, почему нет худа в том, что Бетховен — немецкий композитор: «В войне люди не побеждают, и страны не побеждают. Просто наступает новый день, и он такой солнечный, что можно наконец вынести на улицу и высушить все подушки, валенки, перины, поставить граммофон на подоконник и услышать Бетховена. Побеждают не люди, не страны, а Бетховен. Или что-то вроде того… Что-то совсем другое побеждает всегда…» Всех участников этой истории столкнула самая страшная война и объединила самая великая победа. Поэтому такой вывод, может быть, более всего остального сказанного со сцены обращен в вечность.

В кратком вступительном слове худрук театра из Бурятии и постановщик «Фронтовички» Сергей Левицкий выразил вполне естественную надежду, что случатся в их биографии и еще приезды в город на Неве. И да будет так! И, кстати, да повезет петербургским зрителям, не видевшим этого спектакля, встретиться с прочтением пьесы Анны Батуриной другим коллективом (а лучше — не одним)! Она достойна внимания и заслуживает уважения. А самое главное — в ней есть живое человеческое участие ко всем, кто был раньше, есть сейчас и будет потом.

Александр Моносов, «Театрал», 17.11.2016