Театр Бестужева представит «по-пушкински хулиганский спектакль»

Опубликовано:
2020-03-17 21:15:00

В театре Бестужева готовят современного «Онегина» (16+) по мотивам романа в стихах, написанного великим классиком Александром Пушкиным. Премьера пройдет 20, 21 и 22 марта. Недавно театр представил промофотосессию, посвященную будущему спектаклю.

За сценическое воплощение хрестоматийного произведения взялись режиссер Иван Комаров, художница Ваня Боуден, драматург Алина Журина, художник по свету Максим Бирюков, и конечно, артисты ГРДТ.

Согласно первоначальным заявлениям в театре, «Онегин» будет почти по-пушкински хулиганский спектакль, где фарс соединяется с драмой, комедия с трагедией, где объединяются парадоксальные вещи. И Пушкин – скорее не автор произведения, а собеседник, соучастник режиссера, художника, драматурга, актеров. Это режиссерское высказывание на темы нелюбви, одиночества, детских обид и взросления, где большое внимание уделено снам героев, когда подсознательное, интимное выходит на поверхность и трансформируется в причудливый мир из воспоминаний, образов, страхов. И где постановочная команда пытается найти ответ на вопрос, почему Онегин такой, почему бежит в деревню, от чего его бегство, и главное, в чем причина недуга, который автор называет «русской хандрой».

Мы встретились с режиссером Иваном Комаровым, чтобы обсудить будущего «Онегина», современный театр и зрительское восприятие классики.

–  Иван, как вы решили стать режиссером?

– Я благодарен учительнице по литературе, которая в 8 классе подошла ко мне и попросила сыграть Лермонтова в школьной постановке. Она сказала, что у меня такие же грустные глаза, как у него. А я в то время профессионально занимался футболом. Но отказать ей не мог. И это, конечно же, было ужасно. Я очень плохо это сделал и тогда понял, что никакой я не артист. В детстве я любил играть в Лего, придумывал истории, приходила моя младшая сестра, я ей объяснял правила игры и чем должно все закончиться, а потом она убегала в слезах, потому что играла не по правилам, и я ее выгонял. Не знаю, почему театр... Вы спросили, и я думаю, что это череда случайностей. Я думал, что буду профессиональным футболистом, только этим и жил, но закончил с футболом из-за травмы. И в 18 лет решил поступать в Щукинский институт.

–  Для молодого режиссера у вас много спектаклей?

– Я недавно считал, «Онегин» мой 15 или 16 спектакль. Эти цифры ничего не значат, количество не переросло в качество, я не доволен ни одной работой. У меня есть страх перед репетициями, что я провалюсь, что мне скажут: «Ваня, ты обманщик, ты всех обманул и повел за собой». Это какая-тогиперответственность. А потом я себя приучил относиться к этому, как к лаборатории. Важен не результат, а процесс, репетиционный, мыслительный, наши встречи, наш опыт, который мы получаем с артистами, с командой. Я всегда пытаюсь делать то, что мне было бы интересно смотреть. Но мой спектакль мне нравится в день премьеры, это как рок-концерт, я получаю огромное удовольствие, а со следующего дня мне сложно приходить на репетиции и тем более оставаться на спектакли, мне кажется, все не то и надо было делать по-другому, все менять.

–  Но вас часто приглашают?

– Так ведь сегодня оно есть, а завтра может и не быть. У меня был период после Щукинского института, когда я писал во все театры, но если тебя никто не порекомендовал, то тебя и нет. Тогда я много читал, смотрел, думал. И была такая внутренняя тоска, мне казалось, что это нескончаемая черная полоса. А сейчас я вспоминаю то время с огромным удовольствием. Режиссер – очень странная профессия, так много книг написано на эту тему, и вроде все всё знают, но на самом деле нет ни одного рецепта, ни одного ключа.

– В основном вы ставите современную драматургию?

– Пушкин мой второй классический текст. Первый – ранняя пьеса Брехта «Баал», красивый текст, совершенно непонятный, неправильный, взрывающий мозг. Хотя и Пушкин тоже взрывает. Мне нравилось работать с современной драматургией. Нескладные пьесы, где-то такие простые и понятные, или наоборот непонятные, но мне с ними интересно работать, а с классикой неинтересно, потому что это надо интерпретировать, то есть будет еще одна интерпретация. Сейчас мне интересно создавать историю с нуля, взять тему, артистов, драматурга и вместе исследовать, написать пьесу. Она должна быть, конечно же, плохой, потому что мы не великие драматурги, но это наша общая история, которая для меня становится важнее, чем история любого великого литератора.

– Пушкин входит в число ваших любимых авторов?

– Пушкин великий автор, зачем говорить об этом? У него прекрасные произведения, но это не мои настольные книги. Мне он интереснее, как личность. Эфиоп, который стал основоположником современного русского языка, маленького роста, с совершенно диким характером. И эти его бесконечные ссылки, романы, дуэли, какой-то неспокойный человек. Так мало прожить и так много написать, и все гениальное. Но, когда ехал сюда, даже хотел отказаться от Пушкина. Думал, приеду и скажу: «Сережа (прим.– Сергей Левицкий), я не могу делать Пушкина». Казалось, что это все внутреннее вранье. Но потом решил, ладно. Пушкин – это предлог для нас поразмышлять, познакомиться. И вот только сейчас я немного с ним познакомился, вот так будет честно, не как с небожителем, а как с человеком, пытливым ко всему, противоречивым по всем.

– Вы приехали с одним замыслом, но в процессе работы изменили его, и сейчас это разговор про детские травмы, про одиночество, нелюбовь?

– Студенты приучили меня к тому, что каждый артист намного богаче, у него другая фантазия, отличная от твоей. И главное, этот котел заварить, а потом смотреть и отбирать, что они приносят. А получается, мы с художником должны придумать, а артист оказывается вне горизонтального театра, о котором мы сейчас так много говорим, – на низшей ступени, обслугой, которой мы говорим, что делать. Но если мы занимаемся сотворчеством, то это должно быть наше общее. И, когда я ехал в Улан-Удэ, у меня был один замысел, а, познакомившись с артистами, понял, что это не правильно, это не про нас и про наши разговоры с ними. Тогда это неинтересно. Мы неделю только ходили вокруг тем, которые предлагает Пушкин. И сейчас это не просто роли, мы пытаемся поговорить про себя на эти темы, через персонажей поговорить о том, что нас беспокоит.

– Какое впечатление от труппы театра?

– Нет никакой разницы, в Москве театр находится, в Питере или в регионе. Можно в Москве быть ужасной труппой, томиться тем, что делаешь. А здесь я застал фанатиков, мы сейчас шутим с актером Аюром Доржиевым, монахов этого дела. Эти люди много не зарабатывают, но любят это дело, не могут без него. У них есть дети, ипотеки, они всю жизнь проводят в одном месте и любят его, вне зависимости от возраста. Я смотрю на актрису Нину Константиновну Туманову и мечтаю в ее возрасте быть таким же молодым, таким легким, и вся команда – это какие-то совершенно открытые люди с подвижной психофизикой.

– А впечатление от театра, спектаклей?

– Спектакли хорошие. Не мне судить, это дело вкуса. В вашем театре очень разнообразный репертуар, и каждый может найти что-то для себя. Я бы посоветовал смотреть все, чтобы понять, что ваше, а что нет. Театр Бестужева – это современный театр, который говорит на актуальные темы, не боится быть смешным, нелепым или наоборот жестоким, жестким, если это требуется. Где бы я никогда не мог работать, так это в пространстве обслуживания. Театр – это не обслуга. Мы не шуты и не скоморохи, мы всю жизнь здесь проводим, мы можем быть глупее и наивнее зрителей. Но не хочется, чтобы зритель заходил в наш дом в обуви, плевался и говорил: «Это не Пушкин». Театр – это пространство, куда надо приходить и подготавливаться к встрече, снимать шоры, ведь это не стыдно что-то не знать и не принимать. Но глупо существовать в пространстве устоявшихся стереотипов. Мы не обслуживаем. Мы не официанты для душ, мы предлагаем вступить в диалог. Театр – это процесс, работа.

– Художественный руководитель театра Сергей Левицкий, как и вы, окончил магистратуру при Центре им.Вс.Мейерхольда и вернулся сюда, чтобы здесь делать современный театр.

– Это большой поступок Сергея вернуться в Улан-Удэ, это не театральный город и делать здесь театр – это заслуживает огромного уважения. Есть талантливый человек, вокруг него талантливая труппа, талантливые люди внутри театра, но есть те, кто противостоит, хотя должны помогать. И многое Сережа делает вопреки. Уйдет он, уйдут артисты, уйдут фанатики внутри театра, и на театр можно вешать «народное творчество». И будут здесь делать Пушкина сварщики, которые точно знают, каким должен быть Пушкин. И будет огромное пустое мертвое здание в центре города. Мы не клепаем гайки, которые должны быть одинаковыми. Есть такие театры, которые называют себя «последним оплотом настоящего русского театра», но, ребята, это как в «Игре престолов» – «что мертво, умереть не может». В Улан-Удэ нет ощущения, что здесь нужен живой театр, но есть люди, которые продолжают это делать, это парадоксально, трагично, но вызывает огромное уважение.

– Почему нелюбовь стала главной темой «Онегина»?

– Когда читали роман, Аюр Доржиев сказал, такая тоска сжимает. И вот это ощущение тоски, хандры, нелюбви. И все срослось. Мы говорили с артистами про то, что в романе все любят только себя. О какой любви можно делать спектакль? Когда самое страшное, что происходит между людьми, – это эгоизм, когда никто никого не любит, не слышит друг друга, когда в семье ты подвергаешься насилию. Эта тема сама собой выросла от Пушкина, от нас самих, нелюбовь – потребность в любви, разной, нелепой. «А счастье было так возможно...», поверни все по-другому.

– Если бы у спектакля был слоган?

– Этой фразы нет в романе, но, наверное, «Евгений, спасибо за фокусы». Сейчас она для меня ключевая... Про хандру... Или из песни «Creep»: «You'resofuckin' special»

– Кого вы ждете на спектакле?

– Людей с открытым сердцем, это, конечно, общие слова. Надо быть готовыми отказаться от своего знания, довериться. Я так скажу, что на данный момент все, что мы делали, мы делали честно. Мы были честны друг с другом, с Пушкиным. С большим уважением относились ко всем героям и ни разу не задумывались над тем, чтобы оскорбить зрителя, Пушкина или кого-то еще. Мы создаем важное для нас пространство, но я понимаю, что для кого-то оно будет важным, а для кого-то нет, это нормально. Сейчас мы познакомились с Пушкиным, и спектакль – это наш диалог с ним и друг с другом. Это наши размышления на темы, предложенные автором, и мы с большой любовью отнеслись к материалу.

Справка:

Иван Комаров, режиссер. Окончил Театральный институт им. Бориса Щукина (мастерская Ю.Н. Погребничко), магистратуру Школы-студии МХАТ и Центра им. Вс. Мейерхольда (мастерская Виктора Рыжакова). Спектакли Ивана Комарова идут в Центре им.Вс.Мейерхольда, театре «Современник», Центре театрального мастерства и др.

 

Юлия Федосова, «Байкал Медиа Консалтинг», 17.03.2020

В ближайшее время спектакль не состоится, следите за афишей.